Диагностированных детей с мутацией в гене KARS в мире не больше шести. Они живут в России, США, Австралии, Индии и Ирландии. Ученым и врачам известно, что дефект этого гена может вызывать развитие болезни Шарко-Мари-Тута и глухоту. Но у Лизы проявления мутации сложнее и многообразнее. Мама девочки — Ксения Гладун, практикующий детский и взрослый невролог, младший научный сотрудник РАН, рассказала о трудностях диагностики редкой генетической мутации и методах реабилитации, позволивших поставить Лизу на ноги.

Неизвестный диагноз

Ещё в роддоме на третий день после рождения дочери Ксения заподозрила неладное: «Меня насторожило, что у Лизы был непривычно низкий тонус, это чувствовалось на ощупь. В своей врачебной практике мне часто приходилось видеть младенцев, и Лиза отличалась от них. Вначале это было мало заметно, но после года стало понятно, что её голова не растет. Её пропорции тоже отличались: худые длинные ручки и ножки, гармоничного размера голова, в то время как у других детей она всегда немного крупнее по отношению к телу».

Эти особенности заставили маму повнимательнее приглядеться к Лизе: как она удерживает голову, как шевелит руками и ногами. Как врач-невролог Ксения понимала, что ни под один существующий неврологический диагноз её ребенок не подходит: «В среде медиков есть такое понятие „лицо болезни“, когда по внешним признакам ты сразу видишь — вот Паркинсон, а вот — инсульт. По Лизе диагноз установить было невозможно». Физический дефицит не давал ответов о причине заболевания, так же как и стандартные медицинские тесты.

Девочка росла на грудном вскармливании, хорошо ела и плакала, когда мучили колики — словом, вела себя как обычный грудничок, разве что медленно набирала вес. С первых дней жизни Лизы Ксения начала контроль электроэнцефалограммы. Сначала всё было хорошо, но с восьмого-девятого месяца исследование показывало эпилептическую активность, хотя судорог у ребенка не было.

«Когда Лизе было 10 месяцев, я заметила, что у неё перестала расти голова — начала развиваться микроцефалия, и сейчас, когда ей четыре года, окружность её головы около 44 см, при норме 50-52 см. Микроцефалия — достаточно яркий признак того, что перед нами генетическое нарушение, и чаще всего тяжелое», — говорит Ксения.

Найти специалистов для постановки редкого диагноза было нелегко: «Мы сдавали несколько панелей на генетику. В Институте высшей нервной деятельности РАН, где я работаю, мы с коллегами более десяти лет изучали различные редкие синдромы и однажды подумали, почему бы не сдать весь геном. Результаты генома Лизы не выявили нарушений. После этого мы решили перепроверить в другой лаборатории и сдали тесты втроем: я, муж и Лиза. Вместо результата запросили сырые данные, эту информацию мы переслали для проверки в одну из клиник и моим коллегам в РАН. В итоге с двух разных мест пришли идентичные результаты. У Лизы нашли две мутации в гене KARS, одну из них она унаследовала от меня, а вторую от отца.

За то время, что мы потратили на поиск диагноза, я пришла к выводу, что лучший подарок на свадьбу — это не пылесос или стиральная машина, а секвенирование генома, так при рождении ребенка вы по крайней мере будете знать, что нужно перепроверить и где искать причину проблем».

Врожденная глухота

Ген KARS ассоциирован с врожденной глухотой, болезнью Шарко-Мари-Тута, а также он отвечает за активность на уровне транспортной рибонуклеиновой кислоты и в большей степени за работу лизина — важной аминокислоты, которая в нашем организме участвует в нейромышечной передаче сигнала. С самого детства движения Лизы отличались от здоровых детей, также у нее не было слуха и как следствие — речи. Врачи не сразу диагностировали глухоту. Девочка слушала мамины колыбельные и засыпала под них, но как только Ксения переставала петь — быстро просыпалась. «Наверно, это было связано с вибрацией на уровне грудной клетки. Это ее успокаивало. Позднее я стала замечать, что она не реагирует на дрель соседей или резкие, громкие звуки на улице во время прогулок», — говорит Ксения.

Для проверки слуха родители девочки обратились в Центр аудиологии в ФМБА в Москве. Расширенное аудиографическое исследование подтвердило двустороннюю глухоту 4-ой степени. В этой ситуации обычный слуховой аппарат Лизе помочь не мог. Чтобы частично вернуть слух, была необходима кохлеарная имплантация — установка микроскопического импланта в улитку уха, который способен преображать звуковые сигналы в электроимпульсы и передавать их слуховому нерву. Лизу прооперировали в 2019 году в возрасте года и шести месяцев, а в год и восемь месяцев смогли подключить к импланту речевой процессор — наружный аппарат, который подвешивается к мочке уха.

«Я всегда говорю, что свои зубы лучше, чем вставные. Вот и свой слух лучше кохлеарного импланта, потому что даже с ним качество жизни страдает. После операции Лиза стала реагировать на звуки, но, конечно, качественной речи у неё до сих пор нет», — рассказывает Ксения.

Реабилитация – это образ жизни

До полутора лет Лиза не могла сидеть и даже не умела переворачиваться, где положишь – там и лежит. Мутация в гене KARS привела к дистальной мышечной дистрофии. Это означает слабые мышцы голени, очень тонкие запястья, слабую оральную мускулатуру.

«Реабилитация – это не только работа с врачом и специальные занятия в клиниках, реабилитация – это образ жизни. Когда я видела, что Лиза мало шевелится, всегда придумывала что-то новое, чтобы ее заинтересовать: подвязывала шарики с гелием к руке, которой она меньше двигала, а на другую надевала бубенчики, чтобы она могла слушать и различать звуки. Очень важно заниматься не только со специалистом, но и дома в игровой форме, – говорит Ксения, – В сравнении с другими нейродегенеративными заболеваниями, спинальной мышечной атрофией или боковым амиотрофическим склерозом у Лизы заболевание прогрессирует медленно, мы даже идем вперед – появляются новые навыки».

После того как стало известно о примерном механизме болезни, Ксения начала активно советоваться с коллегами, нашла все научные статьи на эту тему и написала их авторам. Маме девочки удалось найти терапию для компенсации симптомов.

«После применения комплексной терапии сразу же пошёл прогресс: ребенок сильно изменился, движений стало больше, и они стали более уверенными. Мы начали использовать специализированные вертикализаторы, ходунки. Вначале Лиза в них просто висела, но после небольшой модификации в виде фиксирующих шорт и регулярных занятий а-ля «кто кого переупрямит» появился положительный результат. Конечно, ребенку хотелось комфортной жизни, но регулярная и постоянная нагрузка необходима. Как только Лиза смогла таким образом вставать и сидеть, а потом уже ползать и прыгать по квартире, конечно, ей стало гораздо интереснее», – говорит Ксения.

С мамой или няней Лиза регулярно посещает реабилитологов и занимается с тренером. Часто ей бывает непросто, но если что-то получается, на следующий день она активно радуется своим достижениям. Эти маленькие шаги вперед – большой подвиг для девочки, так как мутация в гене KARS повлекла за собой целый набор диагнозов: очаговое поражение головного мозга, сенсорная тугоухость, аутизм, нейродегенеративное заболевание и другие.

«Эмоционально Лиза практически не отстаёт от своих сверстников, понимает, когда мама или кто-то другой расстроен, различает своих и чужих, умеет ловко манипулировать взрослыми, когда ей что-нибудь нужно. Она собирает пирамидку, играет в лего, я не жду от нее, что она догонит сверстников в развитии. Мой Пиноккио не превратится в обычного мальчика, — говорит Ксения, — Я же всегда придерживаюсь такого взгляда, что если ничего не ясно, то не стоит и грустить, нужно жить полной жизнью до конца.

Обращаясь к родителям таких детей, как Лиза, я хочу сказать: не отказывайтесь от ребенка! Консультируйтесь с квалифицированными генетиками, собирайте различные мнения, ищите и читайте литературу, потому что специалистов по редким заболеваниям не так много. Мне просто повезло быть в медицинской и научной среде. Конечно, вам может быть психологически тяжело, потому что у каждого из нас разная степень пластичности нервной системы. Мы все ломаемся и все устаем. Остается среди минусов искать плюсы: я могу наслаждаться и играть с моим ребенком, потому что он никогда не вырастет, никогда не предаст меня и всегда будет любить».